Про нашу жизнь

Знаем – есть одна страна,
Есть в ней лето и зима,
Есть народонаселенье –
С ним здесь вечная война!

Разбросало много крыш…
И забился, словно мыши
В норки кухонь, род людской,
Что московский, что тверской!

«Громыхают» из-под мышки,
Любят игры в кошки-мышки,
Жизнь свою из-под полы
Любят многие, увы!

Говорить здесь вслух – беда:
Попадешься – не туда
Где гнездо тобою свито,
А где будет жизнь разбита
Образованным врачом
И обычным стукачом!

Вот и прячемся в избушках,
Норках, кухнях, в побрякушках
Из тирад и из речей,
Под надзором стукачей.

На любого пискуна
Свой подход найдёт страна,
Выйдешь за порог избушки –
Здрасте, вот и мышь-норушка!
(В черной форме молодцы –
Чьи-то дети и отцы).

И под их тревожным взором
Неуютно и позорно,
Неприступны «сливки» нации
Во дворцах администрации,
В каждом – для нас фильтр-барьер:
ЧОП иль милиционер.

Где ни чин – там неуёмный
Рост «общественных приёмных»,
«Самого» для плебса нет,
Есть «общественный» привет.

От начальства нету свету,
На проспектах – туалетов,
Но зато, что ни подъезд –
Вывески чиновных мест,
Полномочных и не очень,
(Даже, и помимо прочих).

Где ни вход – одна беда:
Вновь зашел ты не туда,
И бежит народ по кругу
Как бурлящая вода,
Побурлил, нарезал круг,
И спокойней станешь вдруг.

Возвратишься в свою норку,
Выпьешь чаю, хрустнешь коркой,
Сядешь, содрогнёшься весь,
Вспомнишь слово «совесть», «честь»,
Что ночное время близко…
Плюнешь в «честный» телевизор.

Вспомнишь смачно чью-то мать,
И спокойно ляжешь спать,
И приснится мышь-пискушка,
Мышь-квакушка, мышь-норушка,
Разговоры-побрякушки,
За стеною чьи-то ушки.

Парни в черном, бары — в паре,
От забот о нас, о тварях,
Теплокровных и живучих,
Невезучих, но могучих!