Следствие вели …

Следователь Мухамед Кабардов опасен для закона и общества, считает адвокат Абдулла Экаев

Давненько я не посещал бескрайние просторы Интернета. Не был ни в «ОК», ни «ВК», ни в других сетях. А поводы были. И еще какие: мой арест, восьмимесячное сидение в пансионате УФСИН на площади Гагарина, называемом СИЗО. Затем приговор суда, «отмеривший» мне срок, что я уже отсидел. Поводом было и то, что на основании анализа всех обстоятельств, связанных со случившейся историей, я убежден, что имело место покушение на мою жизнь.

А пока что идет апелляционное разбирательство приговора, вынесенного в отношении меня и моей подельницы адвоката Веры Шаровой. Вероятно, некоторые читатели знают, что нас обвинили в том, что мы угрожали неоднократно судимому обвиняемому Юрию Раевскому длительным лишением свободы и это вопреки разъяснению Верховного Суда России нам вменили как вмешательство в деятельность гипотетического следователя. Этот следователь так и остался неназванным. Очередное, четвертое, заседание состоится в 14 часов 21 августа текущего года. Желающих посмотреть и послушать приглашаю в областной суд. Будет интересно и поучительно. Вся эта история заслуживает отдельного повествования. А пока авансом отмечу, что ничего незаконного или того, за что было бы стыдно, я не совершал. Меня сажали в 2005 году, когда я защищал главу города Олега Лебедева, посадили и сейчас. А причина была одна: уж очень мешал следователям своими собственными расследованиями, в ходе которых выявлял нарушения и обстоятельства, которые следствию хотелось скрыть.

Но сейчас не об этом. А о том, что ни в сказке сказать, ни пером описать — о следователе следственного управления СКР по Тверской области Мухамеде Кабардове. Кто он и откуда взялся, не знаю. Но ездит, пока на белой «Приоре» с полностью тонированными окнами и номерами региона «07». Это Кабардино-Балкария. Прячет ли он что-нибудь в машине, наблюдает ли за кем или еще что, неизвестно. Ясно другое: сотрудники ГИБДД, надо полагать, останавливают доморощенного пинкертона Кабардова, но он, предъявив служебное удостоверение, продолжает рассекать по Твери. А ведь это административное правонарушение, которое ему нипочем. Нипочем ему и Кодекс этики служебного поведения служащих Следственного комитета России, который гласит «В своем поведении государственный служащий должен при управлении транспортными средствами выполнять установленные правила безопасности движения и эксплуатации транспорта, являться образцом соблюдения правил дорожного движения».

Из общения с Кабардовым я сделал и другой вывод: об отсутствии у него понятия об элементарной культуре поведения, о гипертрофированном высокомерии, юридической безграмотности. Говорят «Девушка вышла из деревни, но деревня не вышла из девушки». Думаю не нужно объяснять смысл этого выражения. Применительно к Кабардову я бы сказал, что он «вышел из аула, но аул не вышел из него». А оказавшись вне пределов своей сакли, этот горец решил, что он пуп средне-русской возвышенности. Но по итогу размышлений я начал сильно сомневаться в том, что Кабардов психически здоровый человек. Свидетельством этому является следующая история.

Некий гражданин, назовем его Нолак, обратился ко мне с просьбой поприсутствовать во время его допроса. При этом он выразил обеспокоенность тем, что ему позвонил какой-то следователь Кабардов и потребовал срочно явиться к нему. На пояснение Нолака о нахождении в Ростове и невозможности срочной явки, Кабардов пригрозил доставкой приводом. Это и подвигло Нолака явиться к следователю с адвокатом.

Перед тем, как дать Нолаку согласие на оказание юридической помощи, я разъяснил ему, что «с ручейка начинается река», т.е. нарушения начинаются с малого. Поэтому, разъяснил я, моя тактика в том, чтобы с малых пресекать нарушения, чтобы за ними не последовали большие нарушения. И разговаривать со следователем строго на юридическом языке, требуя от него того же самого. Нолак полностью согласился со мной и мы достигли соглашения. Добавлю еще: очень важно, когда следователь видит грамотного адвоката, реагирующего на любое нарушение закона.

При оказании помощи свидетелю, с которым доводилось ходить на допрос, я постоянно сталкиваюсь с тем, что следователи перед началом следственного действия требуют адвокатский ордер. Когда я говорю, что он в этой процедуре не нужен, то умный следователь спрашивает: «А почему, другие адвокаты ведь представляют?». Я отвечаю: «Очень плохо, что они так делают. Но я не они». И высказываю свое мнение по этому вопросу: закон об адвокатуре гласит: «В случаях, предусмотренных федеральным законом, адвокат должен иметь ордер на исполнение поручения. Форма ордера утверждается федеральным органом юстиции».

Такими случаями, предусмотренными законом, является, например Уголовно-процессуальный кодекс. В нем сказано, что «Адвокат вступает в уголовное дело в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера». Или Гражданский процессуальный кодекс тоже говорит «Полномочия адвоката на ведение дела в суде удостоверяются ордером». Закон о порядке содержания обвиняемых под стражей предусматривает, что «Свидания предоставляются защитнику по предъявлении удостоверения адвоката и ордера». А Пленум Верховного Суда России в одном из своих постановлений указывает, что к жалобе на действия (бездействие) следователя прилагается ордер адвоката. Ну и так далее.

А что говорит закон, касающийся помощи адвоката при допросе свидетеля? Он гласит: «Если свидетель явился на допрос с адвокатом, приглашенным им для оказания юридической помощи, то адвокат присутствует при допросе и пользуется правами, предусмотренными частью второй статьи 53 настоящего Кодекса». И ни слова об ордере адвоката. Значит требование ордера является незаконным и тут нечего городить огород, выдумывая не предусмотренную законом обязанность адвоката. Из анализа этой нормы права следует логический вывод о том, что свидетелю достаточно заявить следователю о явке с таким-то адвокатом. И этим подтвердить свое волеизъявление. Следователю же лишь остается сделать в протоколе допроса запись о явке свидетеля с таким-то адвокатом. Вот и вся процедура.

Умный следователь полностью соглашается с этим. Бывает и такое, что следователь говорит: «Я все понял и согласен с вами, но не могли бы вы все-таки предоставить ордер, чтобы другим не объяснять, что он не нужен». Мне, естественно, нетрудно это сделать. Поэтому, с учетом достигнутого взаимопонимания, удовлетворяю просьбу следователя, считая неудобным отказать ему в такой ситуации.

И вот 26 июля, явившись с Нолак в следственное управление, я увидел Кабардова: полнеющий молодой человек лет 25-ти, у которого к 35-40 годам «трудовая мозоль с пупком» будет порядочно свисать за брючный ремень. Впрочем, после общения с ним я сделал для себя вывод: «мозоль» Кабардова является местом, о котором персонаж из фильма «Жмурки» говорил: «У меня тут мозги, что в голову не влезли». Также я пришел к мысли, что одной из причин неадекватного поведения Кабардова является нахождение его мозгов в кишечной субстанции.

Так вот, в кабинете, пока занимаемым Кабардовым, я столкнулся с тем, что он потребовал ордер. Он у меня, конечно, был с собой. Я взял его на всякий случай: вдруг Кабардов оказался бы человеком со знанием законов и логическим мышлением. Но этого не случилось. Поэтому я не стал выдавать ему ордер, соблюдая принцип действий строго в рамках закона.

В тоже время, памятуя о рассказе Нолака об угрозах Кабардова, я предположил, что в отношение меня тоже может произойти что-нибудь неординарное. И принял меры защиты от возможных инсинуаций. Естественно, что Кабардов этого не знал. Буквально через минуты-полторы после сопровождения нас Кабардовым в свой кабинет стало понятно, что срочно нужно задействовать защитные меры. Что я и сделал. Поэтому не буду пересказывать, что было дальше, а приведу распечатку разговора.

Кабардов: мне неинтересно с вами разговаривать

Я: теперь я понимаю ваши угрозы, что доставим, то да се. Теперь я вижу господина Кабардова (имея ввиду его сущность-мое прим.)

Кабардов: вы слышите, будет ордер?

Я: вы скажите мне, почему он нужен?

Кабардов6 нет, будет ордер?

Я: скажите, почему он нужен?

Кабардов: я вот конкретный вопрос задам, вы мне ответьте, будет, если нет, покиньте помещение.

Я: вы ответьте на вопрос, почему он должен быть?

Кабардов: будет, нет?

Я: почему он должен быть?

Кабардов: вы адекватны вообще?

Я: а вы адекватны?

Тут Кабардов сорвался из кресла, сделал два шага и вплотную встал рядом со мной и, грозно нависая сверху, произнес что-то невнятное.

Я: куда мы собрались?

Кабардов: вставайте! (в повелительном тоне).

Я: куда?

Кабардов: на выход. Куда же

Я: почему?

Кабардов: на выход! (повелительно)

Я: почему?

Кабардов: на выход говорю(перейдя на крик)

Я: У ты какой ( в смысле борзый).

Кабардов: встали вышли отсюда (еще более крикливо)

Я: Успокойтесь.

Кабардов: Встали вышли отсюда говорю. Кто вы такой бля, что здесь какие-то это…

Я: Вот мое удостоверение ( в ответ на его выражение «Кто вы такой».

Кабардов: Ваше удостоверение не нужно мне…мне ордер нужен. Если ордера нет-встали и вышли отсюда.

Я: Но ордер не нужен по закону.

Кабардов: Если я …вот полагаю, убежден, что ордер нужен … без ордера я вас не допускаю, если вы не согласны с этим-идите обжалуйте согласно 16-й главы. Если ордера не будет-встаньте и уходите. Все. Мояя позиция ясна. Я доходчиво довел до вас.

Я: А нельзя ли разобраться … (прерывает меня).

Кабардов: Я для себя этот вопрос решил. Да-да. Нет-нет. Встаете и уходите.

Я: А если не уйду?

Кабардов: В смылесне уйдете?

Я: Я считаю, что я прав, а вы неправы.

Кабардов: Вот вы сейчас встанете и уйдете.

Я: Пока я сижу.

Кабардов: В смысле сидите?

Я: Да вот на стуле сижу.

Кабардов: Встаньте и уходите, если ордера не будет.

Я: Доложите Поповичу, что я … (прерывает).

Кабардов: Что мне, делать нечего, Поповичу докладывать. Мне эта ситуация понятна эээ очевидна. Если вы не согласны, идите жалуйтесь.

Я: Эмоциональность не могли бы снизить … (прерывает).

Дверь кабинета, в котором мы находились, была открыта. Поэтому в коридоре не могли не слышать громкий говор Кабардова, местами переходящий в крик. Через некоторое время в кабинет заглянул кто-то, промямлил в мой адрес какую-то угрозу и пошел дальше. Я тут же вышел в коридор и увидел уходящего неряшливо одетого незнакомца. Позже я понял, что это был Александр Попович. А я по наивности собирался позвонить ему с просьбой разобраться в ситуации и урезонить зарвавшегося подчиненного. Но Попович оказался того же поля ягода. А тем временем Кабардов на мою просьбу снизить накал эмоциональности, продолжил.

Кабардов: Нет, я вот это исходя из ситуации, я вот так решил. Если не нравится-идите жалуйтесь.

Я: Может вы все-таки пригласите … или решите вопрос о том, что я что-то незаконное делаю.

Кабардов: Я не собираюсь вам что-то тут объяснять. Да-да. Нет-нет. Если нет-уходите.

Я: Я сижу и не собираюсь уходить пока.

Кабардов: В смысле не собираетесь?

Я: Да вот сижу и не ухожу.

Кабардов: Ну встаньте говорю, покиньте помещение.

Я: Ну если я не покину?

Кабардов: В смысле не покинете?

Я: Да вот сижу и не покидаю.

Поняв, что окрики на меня не действуют, как и грозное стояние возле меня, Кабардов отошел к телефону, произнеся в мой адрес «Дурак» и начал вызывать на помощь охрану. Мой вопрос: «А что вы слово «дурак» произнесли?», остался без ответа. Посмотрим, кто из нас дурак.

Я: Значит вы считаете, что нужен ордер?

Кабардов: Я убежден.

Я: Пожалуйста, я даю его вам. Но, конечно, будут последствия. Пожалуйста, берите.

Дальнейшее препирательство не имело смысла и я положил ордер на клавиатуру перед Кабардовым. Его поведение трудно назвать адекватным. Сказав: «Нормально положите его» и что-то еще буркнув, Кабардов смахнул ордер со стола.

Я: Да вы же психически ненормальный человек.

Кабардов: Ну и все, идите обжалуйте.

Вот так вот на все у Кабардова «жалуйтесь» и «идите обжалуйте». Получив ордер, Кабардов объявил о начале допроса и начал тараторить себе под нос. Это у него считалось разъяснением свидетелю его прав.

Я сидел напротив приставного столика, за которым был свидетель. Расстояние от моих колен до этого столика было полметра. Чтобы удобнее было писать, я на эти полметра подвинул стул. Но у Кабардова опять что-то замкнуло в нездоровой голове.

Кабардов: А че вы сюда сели, мебель передвигаете?

Я: Я сел за стол.

Кабардов: Вы что у себя дома находитесь? Мебель передвигаете.

Я: Я подвинул стул и сел за … (прерывает меня)

Кабардов: Переставьте.

Я: Мне писать удобнее. Вы что, собираетесь лишить меня права писать?

Кабардов: На коленях пишите, отодвиньте стул.

Я: На коленях вы можете писать.

Кабардов: Отодвиньте стул (переходя на крик), что вы дома находитесь, там мебель двигать.

Я: Какую мебель, я на полметра … (прерывает)

Кабардов: Вы в кабинете находитесь

Я: Я подвинул стул к столу.

Кабардов: Обратно подвиньте, я как следователь организовываю проведение допроса. Вам смешно?

Я: Я улыбаюсь, видя вас.

Кабардов: Ну и отойдите говорю.

Я отодвинул стул. Вся эта ситуация окончательно превратилась в фарс и ничего, кроме улыбки у меня не вызывала. Я был уверен, что еще немного и поведение Кабардова можно назвать глупым. Его действия на мой взгляд характеризовали его как психически нездорового человека.

Записав в протокол со слов Нолака его установочные данные, не задав ему ни одного вопроса по существу вызова, Кабардов объявил о прекращении допроса. Однако довольно долго что-то печатал. Затем он выложил передо мной и Нолаком подписки о неразглашении данных предварительного следствия и от каждого потребовал подписать их. А Нолаку высказал угрозу пригрозить понятых, если не подпишет.

К этому времени Кабардов мне порядком уже поднадоел со своим неумным, мягко говоря, поведением. Поэтому я предложил Нолаку ни о чем не беспокоиться и смело поставить свою подпись. При этом, несмотря на то, что Кабардов мешал мне, я разъяснил Новаку, что представленные нам подписки являются филькиной грамотой: допрос не состоялся, о каких-либо данных предварительного следствия нам неизвестно и разглашать нам нечего. Сам же я отказался подписывать эту, как я уже сказал, филькину грамоту.

Можно в чем-то ошибиться, что-то не знать. Но незнание закона, регламентирующего предоставление адвокатом ордера и примитивный эпизод с подпиской о неразглашении несообщенным нам данных следствия, показали, что Кабардов к тому же юридически безграмотен.

На этом выходки Кабардова не были исчерпаны. Стоило ему увидеть, как я достал из кармана телефон и у него опять что-то замкнула в голове. Только и было слышно: я запрещаю вам пользоваться телефоном, уберите его куда хотите, хоть в нижнее белье, я следователь, я организую следственное действие и так далее. Как тут было не вспомнить стихи Сергея Ерошенко:

И если входит он во вкус

Таланта трепача.

То сходу создает союз

Орала и меча.

О. Бендер бестия и плут

И тот еще трепло.

Лишь что задумает, и тут

Остапа понесло.

Интересно, подходит ли Кабардову идиома «дуб дубом», которая используется для описания человека, не понимающего очевидных вещей или не знающего как что-то сделать?

А как совместить поведение Кабардова с еще одним требованием Кодекса этики служебного поведения. Он требует «не допускать в работе проявлений бюрократизма, формализма, высокомерия, неуважительного отношения к законным просьбам и требованиям граждан, проявлять корректность и внимательность в общении с гражданами». Но опять же это не для Кабардова.

Психологи выделяют такой феномен, как «эффект Даннинга — Крюгера». Суть его в том, что дурак, признавший, что он дурак, — уже не дурак. Глупый человек склонен считать себя всезнающим, свои ошибки он не признаёт и не стремится работать над собой. Эмоции могут захватить любого. Но у глупого человека они чаще преобладают над рациональностью. Он склонен принимать решения, не оценивая ситуацию, и делать поспешные выводы.

Прослушивая аудиозапись диалога с Кабардовым и до мелочей вспоминая его действия, я мысленно нахожу у него признаки, интересные для психологов. И все больше задумываюсь над тем, как этот фрукт оказался в Твери и что он здесь нашел.

Тверской госуниверситет является кузницей юристов, для которых поступление в следственные органы СКР является успешным, престижным и материально обеспеченным началом трудовой деятельности. Московская академия СКР тоже готовит следователей для области. Поэтому дефицита кадров не наблюдается. В связи с этим думал, кого же нужно благодарить за такой подарочек Твери, каковым является следователь Мухамед Кабардов? Что же будет делать Кабардов, лишившись опеки. Наверное надеется на заместителя Кизимова генерала Тугая Тугаева, незначительное время проходившего службу в Кабардино-балкарии до назначения в Тверь полтора года назад. Думаю, что надежды Кабардова беспочвенны. Анализ доступной информации дает основание полагать, что Тугаев является человеком, расследовавшим сложные и общественно значимые дела, для которого главным критерием оценки подчиненного является его компетентность, а не кумовское основание. Впрочем, время покажется, насколько верен мой прогноз.

То, что мне и Нолаку пришлось наблюдать 26 июля — это не какой-то случайный проступок Кабардова. Это его сущность. Представляю, как он разговаривал бы с Нолак, если бы не мое присутствие. Мне искренне жаль тех — и свидетелей, и обвиняемых, которым пришлось общаться с Кабардовым.

На протяжении многих лет журналисты называли меня правозащитником. Но я им не был. Я адвокат и людей защищаю адресно. Но поскольку мне очевиден вред праву, досудебному производству и в итоге человеку, исходящий от Кабардова, я берусь внести свою скромную лепту в дело защиты прав тверичан от его незаконных посягательств.

Поэтому объявляю: все, кто будет вызван следователем Мухамедом Кабардовым, могут звонить мне и я совершенно бесплатно буду сопровождать их и защищать их права. Мой телефон +7(910) 647 4940.

Адвокат Абдулла Экаев,

бывший начальник отдела собственной безопасности

управления налоговой полиции,

полковник полиции в отставке.